ПОЧЕМУ СПИТ РЕБЕНОК?

Эту статью я прочитала несколько месяцев назад. Кто автор, я не знаю. 
 Все это время она не выходит у меня из головы. Пожалуйста, прочтите. 

В переходе возле станции метро сидит женщина неопределенного возраста.   
Ей можно дать с ходу и тридцать, и двадцать три, и сорок два. Волосы у  
женщины спутаны и грязны, голова опущена в скорби.  

 Перед женщиной на заплеванном полу перехода лежит кулек. В кулек сердобольные   
 граждане бросают деньги. И не бросали бы, да на руках женщина держит  
 весомый «аргумент» в пользу того, что ей деньги просто необходимы. На  
 руках у женщины спит ребенок лет двух. Он в грязной шапочке, бывшей  
 когда-то белой, в спортивном костюмчике. Переход – место достаточно  
 оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа, и звенит мелочь в  
  кульке, и шуршат купюры.  

 Я ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался, кому уходят деньги, жертвуемые многочисленными    прохожими. Уж сколько говорено, сколько написано, но народ наш такой – жалостливый.    
 Жалостливый, до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою,   
 последние копейки из кармана вытряхнуть. Подал такому «несчастному» – и  
 чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как.  
 Хорошее дело сделал…  

 Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал, так как не хотел,  
 чтобы на мои деньги какой-нибудь негодяй    
 купил себе кирпича одну штуку, да вставил в стену нового дома-дворца  
 своего. Пускай будет дыра у него в стене, у негодяя этого. Не будет  
 кирпича от меня. Но, судя по тому, как попрошайке подавали, хозяин ее  
 имел уже несколько домов-дворцов.  

 Ну и попрошайке что-то перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да шаурма. Хозяева таких   
 «точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются жадностью. И  
 жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес. На деньгах да на  
 страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает, что «встать» на  
 место возле Владимирского собора невозможно, а хождение по вагонам  
 метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас обращаюся» стоит от 20  
 долларов в день. Или – знает? В таком случае – знает, но подает?  

 Никто из добряков, жертвующих «мадонне с младенцем», не задумывается над   
 еще одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в   
 глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током  
 ударило, и я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша,  
 одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно  
 казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само  
 нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера.  
 Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено  
 той, кто представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза.  
 Наши взгляды встретились. Бьюсь об заклад, она поняла то, что понял я…  

 У кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они   
 спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд)  
 дневного сна, и снова – движение. За весь месяц каждодневного моего  
 хождения по переходу я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел  
 на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое  
 подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность.  
 – Почему он спит все время? – спросил я, уставившись на ребенка.  

 Попрошайка сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и   
 закуталась в воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь  
 подняла глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее  
 явственно читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей  
 отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой  
 планеты.  
  - Пошел на… – произнесла она одними губами.  
  – Почему он спит?! – я почти кричал…  

 Сзади кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным   
 лицом рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови:  

– Ты чего к ней пристал? Видишь – и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, – мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки. 

 Попрошайка перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую   
 скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода.  
 Дома он расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную  
 женщину от негодяя в дорогой дубленке.  

 Милиционер, подошедший ко мне в переходе на следующий день, выразился почти так же, как и его  
 «подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее:  
 – Пошел в…  
 А ребенок спал…  

 Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с   
 глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса, и читает с  
 трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по  
 улицам города на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным  
 количеством окон, башенок и балкончиков. Знакомый был весьма удивлен  
 моей уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес  
 контролируют представители его национальности.  

 Я узнал, что в Киеве попрошаек «держат» и молдаване, и украинцы. Причем, первые   
 специализируются, в основном, на «инвалидах войны». Мы часто видим их на  
 переходах и светофорах, снующими буквально под колесами машин. Мнимые  
 афганцы «работают» также и в метрополитене.  
 Всевозможными  
 «больными», хромыми и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным  
 успехом как украинцы, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся  
 стихийность, четко организован. Курируется попрошайничество  
 организованными преступными группировками, и деньги, брошенные  
 полунищими прохожими в кулечек «обездоленного инвалида», уходят  
 «наверх». Причем, настолько «наверх», что, узнай об этом сердобольный  
 прохожий, он потерял бы сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у  
 семей алкоголиков, или попросту воруют. Но это все, что говорится,  
 цветочки.  
 Мне нужно было получить ответ на вопрос – почему спит  
 ребенок? И я его получил. Причем, мой знакомый цыган произнес фразу,  
 повергнувшую меня в шок, вполне обыденно, спокойным голосом. Как о  
 погоде сказал:  
 – Или под героином, или под водкой…  
 Я остолбенел. «Кто под героином? Кто – под водкой?!»  
 – Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может? 

 Для того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или –   
 наркотиками. Разумеется, что детский организм не способен справляться с  
 таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное – иногда умирают днем,  
 среди «рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком  
 на руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие, и бросают  
 мелочь в кулек, и считают, что поступают благородно. Помогают  
 «матери-одиночке»…  
 … На следующий день я стоял в переходе возле  
 станции метро Л. Милиционера, ответившего мне вчера ругательством, не  
 было видно. Я запасся журналистским удостоверением, и был готов к  
 серьезному разговору. Но разговора не получилось. А получилось  
 следующее…  
 У женщины на руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы  
 попрошайка попросту игнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали  
 документы на ребенка, и, самое главное – где вчерашний малыш?  

 Попрошайка вопросы игнорировала, зато их не игнорировали торговки,   
 стоявшие рядом. От женщины, торгующей трусиками, я узнал, что мне  
 следует, мягко говоря, удалиться из перехода. К возгласам торговки  
 подключились ее негодующие соседки по ремеслу. Следом за ними – прохожие  
 преклонных лет. В общем, я был с позором выдворен из перехода.  
 Оставалось одно – звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция  
 нашла меня сама. Сержант, любитель посылать в…, подошел ко мне и спросил  
 документы. Я документы предоставил, и высказал свое мнение по поводу  
 нахождения женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною согласился, и…  
 отправился звонить кому-то. Я стоял перед переходом, с полным ощущением  
 того, что пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько  
 минут в переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки со спящим  
 ребенком…  
 Когда вы видите в метро ли, на улице ли женщин с детьми,  
 просящих милостыню, задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за  
 деньгами. Подумайте о том, что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, и  
 бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или  
 наркотиками. Не смотрите на спящего ребенка с умилением. Смотрите с  
 ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту статью, знаете теперь – почему спит  
 ребенок.  

P.S.
 Когда в очередной раз откроете  
 кошелек, чтобы кинуть монетку нищему, вспомните, что эта 
 благотворительность может стоить очередной детской жизни.